Начало Первой мировой войны
<
Убийство в Сараево
В Арсенале Вены посетители и сегодня могут увидеть автомобиль, в котором эрцгерцог Франц Фердинанд 28 июня 1914 г. ехал по улицам Сараево. Наследник престола Австро-Венгрии прибыл в столицу Боснии для наблюдения за военными маневрами. В поездке эрцгерцога сопровождала супруга, Софья Хотек.
В 10. 10 утра медленно продвигавшийся среди ликующих толп кортеж с высокими гостями поравнялся со зданием полиции. В это момент рядом с машиной прогремел взрыв. Бомба убила шофера одной из машин кортежа и ранила нескольких человек из толпы. Террорист пытался покончить с собой, но был схвачен верноподданной толпой и после жестокого избиения передан властям. Неудачное покушение не заставило Франца Фердинанда отменить программу визита. Когда один из придворных, барон Морсе, предложил эрцгерцогу покинуть город, принимавший высоких гостей генерал Оскар Потиорек возмутился и сказал: «Вы думаете, что Сараево кишит убийцами?»
Генерал не знал, что его слова были весьма близки к истине. Эрцгерцога в городе ждали шесть сербских террористов из националистической организации «Млада Босния». Они стремились присоединить Боснию к соседней Сербии. Франц Фердинанд был для них крайне опасной фигурой, поскольку считался сторонником триализма — идеи преобразования двойственной австро-венгерской монархии в тройственную австро-венгерско-славянскую. Это могло сделать Австро-Венгерскую империю более привлекательной для балканских славян и подорвать позиции Сербии в качестве объединяющего ядра для славянских народов региона.
В 10.50 машина кортежа затормозила на узкой улице. Этот момент оказался роковым. Один из боевиков, 19 летний гимназист Гаврила Принцип вскочил на подножку машины и разрядил свой браунинг (модель пистолета) в Франц Фердинанда и его супругу. Ранения оказались смертельными, жертвы покушения после выстрелов Принципа прожили еще несколько минут. Самого террориста схватила толпа. Гаврилу Принципа как несовершеннолетнего приговорили к 20 годам, но его тюремное заключение оказалось непродолжительным. 28 апреля 1918 он умер в заточение в замке Терезиенштадт в Чехии от туберкулеза.
Цепная реакция
Отстрел министров и коронованных особ националистами или радикальными революционерами в начале 20 века было рядовым событием, поэтому знаменитую фразу служанки бравого солдата Швейка: «Убили, значит, Фердинанда-то нашего» большинство европейцев наверное восприняли более чем спокойно. Им еще было невдомек, что в скором времени они после непродолжительной военной подготовки разделят судьбу наследника австрийского престола и погибнув от свинца переселятся в мир иной. Пока же сербский министр обороны отдыхал на австрийском курорте, а русский министр иностранных дел Сазонов уехал в свое имение, чтобы набраться сил перед приемом президента французской республики в Санкт-Петербурге.
В течение трех недель после убийства Франца Фердинанда австрийское правительство решало какие меры следует предпринять против Сербии. В Вене считали, что корни заговора против эрцгерцога тянутся в эту страну и что ряд сербских официальных лиц попустительствовали заговорщикам. У австро-венгерского правительства были и другие, более серьезные причины «поставить Сербию на место». В Вене опасались, что эта быстро усиливающаяся страна может сыграть роль «славянского Пьемонта». (на поля Пьемонт – государство в Северной Италии объединившая вокруг себя итальянские земли. Частично это было сделано за счет австрийских владений.) Но любая акция против Сербии была чревата вмешательством России, союзницы этой славянской страны. Чтобы обезопасить себя от осложнений министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Бертольд и начальник генштаба Конрад решили просить о поддержке Германию. К 7 июля от кайзера Вильгельма II пришел обнадеживающий ответ. Австрия могла рассчитывать на помощь Германии, даже в случае осложнений с Россией. Свобода маневра кайзеровских дипломатов тоже была ограничена. Австро-Венгрия была единственным надежным союзником Германской империи в Европе, и Берлин не мог допустить ее ослабления.
23 июля 1914 г. сербскому правительству был вручен ультиматум. Среди прочих пунктов Белграду предлагалось запретить антиавстрийскую пропаганду в Сербии, удалить офицеров и чиновников замешанных в пропаганде против Австрии, ужесточить контроль на сербско-австро-венгерской границе. Австрийские представители должны были принимать участие в расследование убийства эрцгерцога и в подавление подрывных действий против Австро-Венгрии. На ответ сербам отводилась 48 часов.
В дипломатическом мире австрийский ультиматум произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Ведь фактически он ставил под вопрос суверенитет Сербии. Русский министр иностранных дел Сазонов узнав о нем утром 24 июля воскликнул: «Это война в Европе». Английский Секретарь Министерства иностранных дел охарактеризовал ультиматум как: «наиболее страшный документ, какой я когда-либо видел, адресованный одним государством другому независимому государству».
Сербское правительство в испуге и замешательстве обратилось за помощью к России. В своих планах австрийское и германское правительство исходили из предположения, «что Россия ограничится словесным протестом и не предпримет силовых мер по защите Сербии…» В качестве прецедента политики в Вене и Берлине вспоминали аннексию Боснии Австро-Венгрией в 1908 г. с которой Россия смирилась, из-за того Германия поддержала свою союзницу. Но именно этот инцидент в 1914 г. не оставил царским дипломатом путей к отступлению. Для России повторная уступка давлению Австро-Венгрии и Германии могла означать окончательную потерю авторитета и влияния на Балканах. На встрече с австрийским послом 24 июля Сазонов обвинил правительство Австро-Венгрии в разжигании войны и пригрозил частичной мобилизацией русской армии.
25 июля в 6 часов вечера сербы дали ответ на ультиматум австрийцев. Принимая большинство требований австрийцев, они возражали только против австро-венгерского руководства расследования убийства Франца Фердинанда. Австрийский посол барон Гизл воспринял этот ответ как неудовлетворительный и в 6.30 вечера выехал в Вену. 28 июня Австро-венгерская империя объявила Сербии войну. Корабли австрийской военной флотилии обстреляли Белград. 26 июля русский царь Николай II объявил частичную мобилизацию. Почти сразу же военные приготовления начались и в союзной России Франции, которая не могла допустить разгрома России Германо-Австрийской коалицией. Уже 27 июля глава французского кабинета генерал Дофре и военный министр Антонио Мессими выразили надежду, что в случае начала военных действий русская армия предпримет немедленное наступление в Восточной Пруссии.
Дипломаты и августейшие особы тщетно пытались отсрочить неизбежное. Приказы о всеобщей мобилизации сутками лежали неподписанными на столах министров и императоров. Великобритания связанная союзническими обязательствами с Францией и Россией безуспешно пыталась посредничать между сторонами. Но контроль над ситуацией постепенно переходил в руки военных. Австрийский министр иностранных дел в сердцах воскликнул: «Кто на самом деле правит в Берлине – Бетман или Мольтке?» В России «Генерал Янушкевич просил министра (Сазонова), чтобы, если ему удастся склонить государя [объявить всеобщую мобоилизацию], он тотчас же передал бы об этом ему, Янушкевичу, по телефону из Петергофа»... «После этого,— сказал Янушкевич,— я уйду, сломаю мой телефон и вообще приму все ме¬ры, чтобы меня никоим образом нельзя было разыскать для преподания противоположных приказаний в смысле новой отмены общей мобилизации». 30 июля царь Николай II распорядился начать всеобщую мобилизацию. Вечером следующего дня (31 июля) Германия объявила войну России. 1 августа всеобщая мобилизация была объявлена во Франции.
В полночь германский посол Пурталес передал русскому прави¬тельству ультимативную ноту с двенадцатичасовым сроком. На дру¬гой день, 1 августа, Пурталес в седьмом часу вечера прибыл за отве¬том. Три раза подряд он спрашивал Сазонова, согласна ли Россия от¬менить мобилизацию, и трижды Сазонов отвечал отказом. «Все боль¬ше волнуясь,— читаем мы в «Поденной записи» министерства,— посол поставил в третий раз тот же вопрос, и министр еще раз ска¬зал ему, что у него нет другого ответа»... «Посол, глубоко взволно¬ванный, задыхаясь», передал «дрожащими руками» ноту с объявле¬нием войны... После вручения ноты граф Пурталес, потерявший всякое самообладание, отошел к окну и, взявшись за голову, запла¬кал.
Из великих европейских держав Англия вступила в войну позже других. Хотя Великобритания была связана союзными договорами с Францией и Россией, эта страна хотел добиться максимальных преимуществ за счет посредничества. Эта политика Лондона внушила большие надежды германским дипломатам, пришедшим их к ошибочному заключению, что Англия не вмешается в конфликт. Даже планы Германии вести свое наступление через территорию Бельгии, чей нейтральный статус был гарантирован Великобританией, не означали безусловного вступления Соединенного Королевства в войну. Как сказал на заседание 2 августа один из британских министров (кто – неизвестно): «Мы не можем быть более бельгийцами, чем сами бельгийцы». Но страх Германской победы над Францией и угроза немецкого доминирования в Европе все же заставили английский кабинет принять 6 августа решение об отправке британских войск на континент. К тому же английский кабинет опасался, что устранение Британии от участия в мировой войне может нанести вред статусу страны как великой державы и ухудшит только-только наладившиеся отношения с Россией. Первая Мировая война началась. В последующие месяцы и годы к воюющим сторонами присоединяться и другие державы. Турция и Болгария станут союзниками Австро-Германского блока. Италия, Япония, Греция, Румыния и другие страны поддержал франко-русско-английский союз - Антанту.
Для большинства участников этих событий, произошедшее являлось непостижимой катастрофой. Никто не хотел брать на себе ответственность за начало общеевропейской бойни. Германский канцлер Бетман Гольвег так выразился о своих коллегах: «Они оказались жертвами сил, которые сильнее их». Русский министр иностранных дел 25 июля признавался итальянскому послу, что ему страшно. 3 августа Эдвард Грей подвел итог ощущениям политиков накануне новой эпохи: «По всей Европе гаснут фонари. Мы в жизни не увидим их теперь зажженными».
Оценки перспектив Мировой войны.
«Возможные последствия данной ситуации могут быть ужасны. Если четыре великие державы Европы – Австрия, Франция, Россия и Германия – будут вовлечены в войну, это повлечет расход таких колоссальных сумм денег и создаст такие препятствия торговле, что произойдет совершенное разрушение европейских финансовых систем и промышленности. В больших промышленных государствах положение дел будет хуже, чем в 1848 г. и трудно представить победителей в этой войне, многое будет совершенно разрушено». Эдвард Грей. 1914 г.
«Восемь из десяти миллионов солдат поглотят друг-друга и таким образом опустошат всю Европу сильнее, чем саранча. Разрушения Тридцатилетней войны произойдут за три-четыре года и распространятся на весь континент . Голод, болезни, нужда ожесточат армию и народные массы, безвозвратная
Утрата структуры торговли, промышленности и финансов закончится всеобщим банкротством , произойдет разрушение старых государств и их традиционного искусства управления государством. Короны покатятся дюжинами в сточные канавы и некому даже будет их подбирать, и невозможно предсказать, где все это кончится и кто выйдет победителем из этой борьбы». Фридрих Энгельс 1887 г.
Предпосылки войны
Истоки Великой войны (так официально называют Первую мировую войну в некоторых западных странах) лежат в империалистических противоречиях раздиравших ведущие мировые державы на рубеже 19-20 вв. К этому времени Англия, Франция, Россия, Германия, США и ряд других менее значительных стран завершили раздел Земного шара. Большая часть суши стала колониями или полуколониями главным образом европейских держав. Львиная доля добычи досталась «старым» колониальным державам – Англии, Франции и России. Сложившиеся в национальные государства лишь во второй половине 19 в. Германия и Италии, опоздали с колониальными захватами и чувствовали себя обделенными. Этот фактор был особенно важен для Германии, ставшей в начале 20 в. претендентом на экономическое лидерство на европейском континенте. Правители Германского рейха (на поля - империи) считали, что незначительные колониальные владения страны не соответствуют статусу их державы и не могут быть полноценным рынком сбыта для товаров развивающейся немецкой промышленности. Амбиции Германии вызывали серьезное беспокойство у Англии, которая стала всерьез опасаться экономического, политического и военного соперничества с столь динамично развивающейся державой. Доля Германии в мировом промышленном производстве выросла с 13% в 1870 г. до 16% в 1913 г, в то время как доля Великобритании за то же время упала с 32% до 14%.
Противоречия между державами существовали не только в колониях, но и в Европе. Франция уступившая в 1871 г. Германии стратегически и экономически важные провинции Эльзас и Лотарингию в течение десятилетий не расставалась с мечтами о реванше. Россия, начиная с конца 18 в. мечтала о разделе Османской империи и установления контроля над Средиземноморскими проливами. Австро-Венгрия стремилась распространить и укрепить свое влияние на Балканах.
Соперничество между империалистическими державами привело к возникновению враждующих блоков, гонке вооружений и череде международных кризисов.
Блоковая дипломатия знакома европейцам с начала Нового времени. В 17 в. она была дополнена теорией «равновесия сил», согласно которому мир в Европе гарантировался вооруженным противостоянием двух примерно равных по своему военному и экономическому потенциалу коалиций. В 1904-1908 г. к существовавшему Франко-Русскому союзу направленному против Германии, примкнула Англия. Возникшая коалиция получила название «Антанта», что означает «Согласие». Ей противостоял союз Германии и Австро-Венгрии или союз Центральных держав. Официальные союзные соглашения включали в себя тайные договора, обретавшие силу с началом войны.
Начиная с конца 19 в. по мере развития научно-технического прогресса страны постепенно втягивались в гонку вооружений. Правители не хотели чтобы армии их стран уступала вооруженным силам потенциального соперника. Официально считалась, что гонка вооружений станет эффективным средством устрашения, способным сдержать потенциального агрессора. На практике все обстояло несколько иначе. В 1914 г. в Германии стала популярна точка зрения, что необходимо нанести превентивный удар по России и по Франции, пока те не закончили свои программы перевооружения и реорганизации армии. Подобные мысли настроения были свойственны не только «агрессивным» немцам. В 1904 и 1908 гг. первый лорд Адмиралтейства Фишер, предлагал внезапно, без объявления войны, напасть на германский флот и потопить его. Слухи о намерениях англичан достигли Германии. В январе 1907 г. брошенный кем-то клич «Фишер наступает» вызвал панику в немецком порту Киль. В течение двух дней родители не пускали детей в школу, с минуты на минуту ожидая английского вторжения. Мотивы Фишера был связаны с англо-германским морским соперничеством, инициатором которого стал Альфред фон Тирпиц. Согласно разработанной им «теории риска» Германия должна была создать в Северном море достаточно мощный флот, чтобы угрожать Англии, чьи морские силы разбросаны по всем океанам. Это должно было обеспечить Германии беспрепятственную колониальную экспансию, но на практике привело к резкому обострению Англо-Германских отношений и невиданному доселе военно-морскому соперничеству.
Вопреки популярным мифам о «благословенном довоенном мире», «золотом веке капитализма» (на поля - в России он принял форму мифа о «России, которую мы потеряли») человечество до первой мировой войны фактически жило на пороховой бочке. В 1912 г. французский обозреватель писал : «…очень часто за последние два года мы слышали, как люди повторяли: Лучше война, чем бесконечное ожидание ее». Бряцанье оружием противоборствующих военных блоков приводило к постоянным военно-политическим кризисам, каждый из которых мог повлечь за собой общеевропейскую войну.
В 1908 г. аннексия Австро-Венгрией Боснии вызвало жесткую реакцию со стороны России. В конечном итоге империя царей должна был смириться с этим ударом по русским интересам на Балканам. Петербург еще не оправился от последствий русско-японской войны и революции 1905 г.
В 1911 г. разразился Агадирский кризис, когда германская канонерская лодка «Пантера» вошла в марокканский порт Агадир. Вслед за этим «прыжком Пантеры», последовали заявления Берлина о намерение создать в Агадире военно-морскую базу. Это было вызовом интересам Франции, которая как раз в этот момент аннексировала Марокко. Франко-германскую войну удалось предотвратить лишь благодаря английскому вмешательству в пользу Франции. По Фесскому договору Франция приобрела Марокко, уступив Германии, часть Французского Конго (Камерун).
1913 г. ознаменовался Албанским кризисом, разразившимся после оккупации части албанской территории войсками Сербии. Австро-Венгрия направила Сербии ультиматум, требуя вывести войска из Албании, и Белград по рекомендации России был вынужден уступить.
Каждый из этих кризисов мог перерасти в общеевропейскую войну, и постепенно европейцы привыкли жить в доме, крыша которого в любой момент могла обрушиться им на голову. А ведь на континенте бушевали и «локальные конфликты». В 1911-1912 гг. в результате итало-турецкой войны Италия захватила турецкие владения в Северной Африке - Триполитанию и Киренаику (современные Ливию и Тунис). В 1912-1913 гг. почти весь Балканский полуостров был охвачен кровопролитными Балканскими войнами, в результате которых Османская империя потеряла практически все свои европейские владения – Албанию, Македонию и другие земли. Во Второй Балканской войне Болгария была вынуждена уступить своим бывшим союзникам в войне с турками (Сербии и Греции) часть завоеванные ею земли в Македонии.