Я запомнил только одно десятилетие города, которому 3000 лет. Тогда, в девяностые, годы эмиграции и учебы я исходил Иерусалим вдоль и поперек, от Тальпиота до Писгат-Зеева и от Катамон до Эйн Геди. Для нищего студента-эмигранта пешеходные прогулки были самым доступным времяпровождением и бесчисленное число тихих иерусалимских суббот было потрачено мною на странствия по холмистым улицам, застроенным домами из желтого камня.
"Пам хайта ли медина ахерет"* поет израильский певец. Иерусалим тоже был другим. Несмотря на то, что город считался столицей Израиля, в него тогда не пришли большие деньги, которые влекли за собой перемены. Стройки велись неспешно и я годами мог наблюдать котлован на месте нынешней центральной автобусной станции. Даже в самом центре города, около Кнессета и министерского квартала можно было долго идти вдоль пустынных каменистых холмов. В августовский хамсин или в декабрьский ливень подобный променад становился маленьким будничным подвигом. На окраинах, между районами, зеленели плантации окрестных киббуцев, на которые совершали опустошительные набеги понаехавшие мигранты из стран бывшего СССР.
Исторические районы в окрестностях улицы Яффо и Кинг Джорджа еще хранили тот облик, который видели придворные кайзера Вильгельма II и легионы Алленби. В начале улицы Яффо дома редко были выше двух этажей. В них находились бесчисленные магазинчики, конторы, обменные пункты и фалафельные. Последние были оккупированы пенсионерами - старичками в черных беретах и толстых армейских куртках "дубонах", аналогах советских ватников. Ветераны читали "Маарив", пили "кофе исраили" и играли в шеш-беш.
Между иерусалимскими домами, часто можно было найти узкие проходы, которые таили не меньше сюрпризов, чем знаменитые петербургские дворы. Поворот, еще один и вот ты оказался на совсем другой улице... Или в проеме между зданием ты внезапно видишь вывеску "Русские книги", где дебелая Белла или Полина сначала порекомендует тебе купить последнюю книгу Эдуарда Тополя, а потом предложит взять на прокат видеокассету.
Теоретически по будням в Иерусалиме можно было найти сутолку и толпу, но в целом для этого города более типично одиночество и созерцание. Пару шагов от перекрестка улицы Бен-Йехуда и Кинг Джордж и ты снова наедине с собой в тихом оазисе богатой Рехавии. Исраэль Шамир когда то написал, что Иерусалим хорош для онанистов, но что в этом плохого, особенно для выходца из священного города скопцов?** Как и Питер, Иерусалим хорошо идет с мягким креслом и клетчатым пледом. Особенно зимой, когда идет снег.
Ну а окраины города сулили одинокому путнику и вовсе библейские пейзажи. Пара шагов в сторону от последних домов и ты видишь бедуинских пастухов с отарой овец, водителя-дальнобойщика из Хеврона совершающего намаз прямо около трассы и виднеющиеся на горизонте руины крепости Иродион. Впрочем, лично я отдавал предпочтения видам открывавшемся с Хар-ха-Цофим, Горы Скопус, местоположения Иерусалимского университета. Посмотришь на запад - вид грешного города Иеурашалаим с надвигающейся тьмой. Посмотришь на восток - бескрайние холмы пустыни, глядя на которые, то хочется встать на колени и начать диалог со Вседержителем, то достать бутерброд с сыром и устроить пикник.
Иерусалим - самый неизраильский город Израиля. Его рельеф и архитектурные памятники резко контрастируют с прочими городами этой страны (ха-Эрец) напоминающими декорации к фильму "Ирония судьбы". Да и сами иерусалимцы больше похожи на евреев и на арабов, чем на израильтян. Посмотришь налево - идут ортодоксальные литваки в папахах и лапсердаках, посмотришь направо - в парке Ха-Паамон сидят на траве бедуины, а рядом пасется их верблюд. Вероятно, израильтянам трудно прижиться в Иерусалиме из-за климата, только приспустишь джинсы ниже пояса, как это принято у местных мачо - подует ветерок и радикулита не миновать. Или может быть аура города трех религий подавляет самую яркую черту израильского национального характера, - «хуцпу»***. Не знаю.
В старое время, израильтян в Иерусалиме можно было увидеть у центральной автобусной станции и на рынке Махане Йехуда. Именно последний считался прибежищем эталонных "арсов"-патриотов увешанных золотыми цепями и сидящих под портретами террориста Менахема Бегина выведшего "мизрахим" из ашкензского рабства. Я часто проходил через Махане Йехуда возвращаясь домой после учебы в йешиве, покупая за шекель двадцать банку теплой колы из коробки.
А еще был набитый под завязку автобус номер семь и водитель орущий, что пока двери не закруются он не тронется с места, заколоченный железнодорожный вокзал построенный то ли при турках то ли при мандате, наглые вопящие нищие, неизменные патрули пограничников (МАГАВ) и эмигранты из СНГ вечно толпившиеся у здания Министерства Абсорбции на улице Гилель.
Но потом наступает неизбежный момент утраты невинности. Год, другой, третий, ты идешь между людей как турист, посторонний созерцатель, без страха заходишь в арабские кварталы, спокойной реагируешь когда тебя останавливает патруль в очередной запретной зоне, блуждаешь по пустынным холмам. Но потом, после очередного взрыва автобуса или пятничной статьи в «Вестях» ты осознаешь, что безопасности нет, что только стены, вооруженные солдаты и ядерная бомба в Димоне, удерживает сидящих на траве небритых арабов от удара ножом в твою спину, что весь мир за пределом Израиля это Освенцим, а люди в нем антисемиты. И хочется бежать из этого не-израильского приграничного города где слишком много мусульман, христиан и туристов на унылое, но безопасное побережье…
Сегодня Иерусалим 90-хх является лишь горькой усладой моих воспоминаний. Да, я поддался обаянию этого места, где с холмов на тебя смотрят то ли двадцать то ли тридцать веков. И возможно в свои последние мгновения, когда мой мозг будет угасать от недостатка кислорода я пройдусь по залитым полуденным солнцем улицам из желтого камня, держа в руке банку теплой колы.
*"Когда то у меня была другая страна"
**Русские скопцы считали Петербург своим священным городом.
*** Сочетание наглости с хамством, в иврите порой имеет положительную коннотацию