Имя Льва Александровича Тихомирова должно быть знакомым каждому уважающему себя консерватору и охранителю.
В 1872—1873 он был активным членом общества «чайковцев», вёл пропаганду среди рабочих, проходил по «процессу 193-х». В 1879 году Тихомиров стал членом Исполнительного комитета, Распорядительной комиссии и редакции «Народной воли». На Липецком съезде «Народной Воли» 20 июля 1879 года он поддержал решение съезда о цареубийстве. Именно Тихомиров от имени Исполкома «Народной Воли» составил известную прокламацию, выпущенную после 1 марта 1881 г.
В 1882 году Тихомиров эмигрировал в Швейцарию, затем во Францию. За рубежом он издавал вместе с П. Л. Лавровым «Вестник Народной воли».
А вот в 1888 году Лев Александрович радикально пересмотрел свои взгляды и написал известнейшую брошюру «Почему я перестал быть революционером». Бывший революционер-радикал стал монархистом и православным-ортодоксом. Для революционеров это был страшный шок, а Вера Фигнер писала, что Тихомиров «заболел психически». В следующем году, Тихомиров был помилован царем и вернулся в Россию, где начал работать над исследованием «Монархическая государственность».
На этом многие заканчивают сказку, хотя у этой истории есть весьма интересное продолжение. Во-первых Лев Александрович был оскорблен недоверием, которое он встретил в лагере реакции, после своего перехода на сторону самодержавия. «Это преувеличенное недоверие меня огорчает вдвойне… Ведь в сущности это недоверие ко мне заключает огромную долю недоверия к себе. И вот это меня просто оскорбляет. Как! Неужели люди русской Истории, русского Царя, - не могут себе представить, что их дело, их идеи могут кого-то искренне привлечь? Неужели они так уверены, что искренне, по совести и без расчетов можно делаться только революционерами?»
Оставаясь монархистом Тихомиров все больше разочаровывался в окружающей действительности. 11 февраля 1905 года он писал в своем дневнике: «Нет ничего гнуснее вида нынешнего начальства – решительно везде. В администрации, в церкви, в университетах… И глупы, и подло трусливы, и не искры чувства долга. Я уверен, что большинство этой сволочи раболепно служило бы и туркам, и японцам, если бы они завоевали Россию». После Цусимы Тихомиров продолжал грызть локти: «Дело не в гибели флота… но ведь и вообще все гибнет. Уж какая ни есть дрянь Россия, все-таки надо ей жить на свете… И что мы простые русские, как я, можем сделать? Ничего ровно. Сиди и жди, пока погибнешь!» В общем, как всегда « Сра—ая Рашка катится в сра—ое дерьмо» , а добропорядочные патриоты из-за своей добропорядочности сидят по домам.
Но в марте 1917 года Лев Александрович все-таки из дома вышел… чтобы прийти в милицию и дать подписку «Я, нижеподписавшийся, Лев Александрович Тихомиров, даю сию подписку в том, что Новое Правительство, я признаю, и все распоряжения оного исполню и во всем ему буду повиноваться». Охранитель, весьма последовательно поклонился новой власти. Но это еще не конец!
В 1922 году Тихомиров подал прошение в Комиссию по улучшению быта ученных. Ну и что, по вашему мнению, кровавые большевики сделали с архипредателем революционного движения? Сослали на Соловки? Замучили в застенках ГПУ? Ошибаетесь. Как специалист по литературе, языкознанию и библиотековедению Тихомиров получил паек третей категории: 3 млн. 250 тыс. рублей, 1 пуд. 12 фунтов муки, 16 фунтов гороха, 10 фунтов риса,6 фунтов масла, 30 фунтов мяса, три четверти фунта чая, 4 фунта сахара и 3 фунта соли. На следующий год Тихомиров умер, посвящая остаток дней богословским трудам, но перед кончиной он успел написать возмущенный отклик на книгу В Фигнер «Запечатленный труда» . По мнению Тихомирова она недооценила его роли в народовольческом движение.