Через дорогу от офиса этой компании, есть угловой дом, по соседству с консульством то ли Молдавии, то ли Румынии. Именно туда холодной зимой 1917 шел Исаак Бабель чтобы найти верных друзей и настоящих мужиков. Мы с Шрайбманом отправились по его стопам.
Четыре смежные комнаты на втором этаже. Экспозиция – главным образом фотографии и документы. Стильные пропуска «Везде» 1980-хх годов. Фотография следовательницы ВЧК – большеглазой красавицы-брюнетки (наверное лесбиянки, садистки и кокаинистки). Я представил как она допрашивала Гумилева стегая его кнутом. Кожанка и кепка у таблички «Традиционна одежда чекиста». Tradition! – как пели герои одного известного американского мюзикла. В каждом зале суровая старушка – смотрительница, наверное ветеран.
Мы идем дальше. Дворцовая площадь, набережная Невы, Миллиона улица, Мойка… Около Михайловского замка орды уток хищно снуют по воде ожидая добычу. Шрайбман плотоядно смотрит на них и облизывался. Я с ходу выдумываю очередную питерскую байку о том, утки собираются здесь с момента тихой кончины императора Павла, чье бренное тело изуродованное убийцами стало их первой добычей. Смотрим на купол Мухинского училища. Я напоминаю ему рассказ, как в советское время, протестуя против лживой советской морали, борцы с кровавым режимом напивались в стельку и ползли по стеклянному куполу Мухи в чем мать родила. Иногда стекло не выдерживало, и герой летел вниз как Икар, к ужасу тихих советских девочек рисовавших фрески и лепнину потолка.
Пестеля, Литейный проспект. Напротив дома офицеров полупьяная-полубезумная тетка раздает книги. По ее словам, какой-то человек оставил две авоськи с книгами народу и ушел дворами. Мы оказались среди первых счастливцев. Шрайбману достался альбом итальянской живописи 20- века. Я взял книгу «Нацистское исскуство» на французской языке, «Военные Повести» Григория Балкланова, сборник стихов Любомира Левчева Пристрастия, альбомы Ганса Эрни, Максимильяна Пирнера, Макса Швимер, а так же книгу «Скульптура XX века». Гранина и Астафьева и Быкова я решил не брать. Наследие погибшего советского интеллигента. Новому времени эти книги не нужны.
Перейдя через дорогу мы наткнулись на суровых ребят в камуфляже. Последний, нес винторез устрашающего вида. Инкассаторы шли за баблом в парфюмерный магазин. Чем то они напоминали баксаков. Книги по европейской скульптуре им были ни к чему. Их цель была проста и конкретна – бабло.
Старый мир умер, а мы почему-то живы. Люди из Атлантиды. Смотрим на последние щепки ускользающие в водовороте.